В войне против коронавируса все средства хороши, считают медики: пробуются и инновационные лекарства, и те, что используются в медицине десятилетиями и даже столетиями. Например, наши врачи советуют обратить внимание на… формальдегид, он же формалин, который широко применяется в практике патологоанатомов. «Нужно искать все пути победить вирус. И мысль об использовании формалина на этапах профилактики и лечения COVID-19 у медицинского сообщества негативных оценок пока не вызвала», — рассказал автор этой идеи, доктор медицинских наук, профессор, ветеран Сеченовского Университета Андрей Шестаков. — Как вести себя на самоизоляции
— Андрей Михайлович, откуда появилась мысль использовать именно формалин?
— Ну, не хотелось бы восприятие этой мысли сделать созвучным со старым и хорошо всем известным анекдотом: старому и совсем глухому маршалу Буденному порученец долго пытался докричаться в ухо, что в Брежнева стреляли. Когда докричался, то Семен Михайлович вдруг спросил: «а шашкой не пробовали?»
Вопросы этиологии, патогенеза, а особенно лечения COVID–19 — это вопросы не только сегодняшнего дня, но и весьма долгого будущего. Отрадно видеть, что мировая общественность, и не только медицинская, объединилась, признав эту задачу основной. Некоторые успехи есть, но пока в целом они оставляют желать лучшего. Ученые и врачи не сдаются, продолжая поиски. Так, пошагово и все вместе мы подберемся к цели, я абсолютно уверен.
Я постоянно знакомлюсь с новыми наработками в этом направлении. Спасибо коллегам, которые первыми вняли доводам о том, что современное состояние диагностики не настолько развито, чтобы уже на ранних этапах госпитализации успешно различать внебольничные пневмонии и коронавирус, поэтому объединили эти нозологии в одну.
Я вижу, какую большую работу сегодня проводят клиницисты. Особенно интересна позиция председателя Московского общества терапевтов Павла Воробьева, который одним из первых высказал мысль о развитии ДВС-синдрома при COVID–19, а также других ученых, которые занимаются не только вирусами, но и поражениями других органов и тканей, вызываемых этим или подобными ему вирусами.
Не буду вдаваться в геномные исследования и поиск вакцин, там тоже успехи достаточно очевидны. Но мое внимание привлекали атипичные COVID-пневмонии, которые даже не совсем пневмонии. Некоторые врачи оценивают их как пневмониты (воспалениея сосудистой стенки альвеол, сопровождающееся их рубцеванием) или даже как альвеолиты (воспалительное поражение альвеол, которое вызывает фиброз тканей легких). И привлекли они внимание не особенностями протекания (тут уже есть некая ясность), а предлагаемыми вариантами лечения.
В частности, академик РАН Александр Григорьевич Чучалин предлагает использовать в их терапии аэрозольный компонент в виде смесей гелия и двуокиси азота. Хороший состав, в рамках выполнения одного из госзаказов мы его проверяли. Но хватит ли этих компонентов, чтобы не только «раздышать» альвеолы и добавить кислорода в клетки, но и подавить вирус, который облюбовал еще и слизистые носоглотки и бронхов? И тогда я неожиданно вспомнил про наш любимый формальдегид, водный раствор которого мы называем формалином.
— А почему именно формальдегид? Ведь его считают очень вредным веществом.
— С формальдегидом, а скорее с его 40% водным раствором, который называется формалином, нам в свое время довелось работать достаточно долго. Во-первых, хочу напомнить, что это очень летучий газ. Поставьте баночку с раствором — и через несколько минут вы найдете его следы везде. То есть в альвеолы он попадет сразу и без лишнего поиска схем движения в организме. Если его плеснуть немного на пол, его попадание в легкие гарантированно.
Во-вторых, по данным многих иностранных источников еще двадцатилетней давности, он показал свое весьма значимое действие для дезактивации вирусов. Правда, отмечу, что все эти исследования проводились лишь «in vitro» (на клеточных культурах), данных клинического применения не встречалось.
Ну, а насчет вредности… Формалин вреден, это без сомнения. Но… все наши патологоанатомы работают с фиксированным формалином материалом годы, а некоторые и десятилетия. Они постоянно дышат формалином. Встречались ли хоть у кого-нибудь из них онкологические заболевания легких? Неплохо зная этот анатомический мир, отвечу: я ни разу не встречал. Да даже обструктивными заболеваниями легких они не страдают.
В свое время я прошел школу академика Владимира Васильевича Кованова в его лаборатории по пересадке органов и тканей. Мы разрабатывали различные трансплантанты, и консервация органов для дальнейшего клинического применения проводилась формалином. Мы фактически жили «в формалине».
В то время мы работали в одной лаборатории со многими ныне здравствующими академиками, например, с Лео Антоновичем Бокерия. Кстати, все выпускники медицинских вузов дореформенных времен, когда полтора года изучали анатомию, а затем еще и год топографическую анатомию, этим формалином надышались в должной степени, причем в концентрациях, ПДК превышающих на порядок. А все заливки кадавров (законсервированное человеческое тело, либо его фрагменты – Авт.), на которых они обучались, обычно проводятся десятипроцентным раствором формалина.
Представляете концентрацию этого вещества в воздухе, с учетом ограниченности помещений? Так что смею предположить: не так страшен чёрт, как его малюют. Поэтому как поведет себя формальдегид, попав в «депо» этих самых вирусов, которое они облюбовали себе в слизистых, я бы и предложил посмотреть.
— Вы предлагаете нам всем начать дышать формалином?
— Упаси Господь! «Primum noli nocere» или «прежде всего – не навреди» — этот постулат для медиков остается священным. Надо детально проанализировать эту историю, и не на уровне дискуссий, а в конкретных исследованиях. Это я имею в виду применение в клинике.
Что касается применения формальдегида в качестве средства обработки, то я не вижу к этому больших противопоказаний. Опять сошлюсь на любимого учителя. Когда ему говорили, что приходит комиссия, будет посевы брать и надо бы все хлоркой промыть, он обычно отвечал: «Какая хлорка? Баночку формалина вечером поставьте — и завтра они ни одного живого микроба здесь не найдут». Он еще во время войны хлорсодержащими веществами надышался, и сохранял к ним очень большую антипатию. Возможно, в некоторых местах потребуется устанавливать камеры для обработки СИЗов. И тут формалин может очень помочь.
С точки зрения применения у меня есть несколько мыслей. Например, можно использовать формалин в качестве обработки тех же подъездов и помещений. Если мы говорим, что вирус внедряется в слизистые носоглотки и бронхов, а там начинает лихорадочно множиться, почему бы уже на ранних стадиях заболевания (когда отмечается уже потеря чувствительности, что и вызвано действием вируса в слизистых) не пропустить пациентов через курс воздушных ванн с добавлением формальдегида?
— Вы говорите о необходимости исследований. Как их можно провести на практике?
— В принципе, тут велосипед изобретать и не надо. Каждый, кто занимался и занимается научными исследованиями, весь этот процесс знает как «Отче наш». В простом эксперименте на мышах или иных животных, разделив их на 3 контрольные группы, можно изучить действие формальдегида, как в режиме профилактики, так и рамках лечения уже заболевших. Впрочем, со словом «простой» я слегка погорячился, ибо возможность смоделировать вирусное заражение экспериментальных животных — это прерогатива специальных лабораторий, которые с этими возбудителями и работают. Нам в своем регламенте допуска к экспериментам это сделать не удастся. В этом-то и проблема. Но надеюсь, что кто-нибудь это сделать рискнет.
В целом же я уже обратился с этим предложением к врачебному сообществу. Ни у кого мысль не вызвала отторжения, а некоторые целиком ее поддерживают. Надеюсь, что получится проверить эту версию экспериментальным путем.